![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Что будет после Путина?
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
kotsubinsky в Что будет после Путина?
kotsubinsky в Что будет после Путина?Еще три недели назад, когда я робко пытался напомнить сетевым друзьям о том, что ровно 6 лет назад, решив поиграть в Нострадамуса, я определил конец путинского правления 2015 годом http://www.zaks.ru/new/archive/view/52517, - друзья энергично крутили незримым пальцем у виска и сочувственно хлопали меня по виртуальному плечу. Однако минуло всего несколько дней, и Рунет буквально потонул в куда более радикальных и, так сказать, эмоционально насыщенных пророчествах.
И потому самое время отвлечься от зашкаливающих эмоций и по возможности спокойно порассуждать. Во-первых, о том, до какой степени вероятен скорый уход Владимира Путина с поста нацлидера. А во-вторых, о том, что же «будет с родиной и с нами», если это всё же случится.
Тот факт, что Владимир Путин политически сдулся, вытекает разумеется, не из обвала рубля как такового. В конце концов, нет таких экономических невзгод, которые не могли бы перетерпеть неунывающие российские граждане. Дело вообще не в деньгах и не в экономике. Дело в политике. Дело в том, что Путин проиграл ту войну, которую сам же в своё время объявил и на которой был основан весь его имперско-реставрационный проект. Он проиграл войну в углеводородное сверхедержавие.
Здесь надо пояснить, что ген «противостояния всему миру» заложен в российскую государственность изначально, еще со времён Золотой Орды и «Москвы – Третьего Рима». И всякий раз, когда очередная модель свердержавного проекта давала осечку, Россия вступала в ту самую «полосу турбулентности», о которой, вполне в духе «оговорки по Фрейду», недавно упомянул пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.
Причем последние 150 лет последствия таких «осечек» - были неизменны: сперва либерализация, потом имперский распад. Так было после поражения России в Крымской войне: сперва реформы, потом рост революционных настроений. Правда, распад империи тогда удалось остановить ценой усмирения очередного польского восстания, но политический кризис государства всё равно продолжил неуклонно развиваться. Так было и после поражения в Русско-Японской войне – опять реформы, опять рост революционного натиска и центробежных сил. То же случилось и после поражения в Первой мировой (поражения в том смысле, что солдаты не хотели больше ехать на фронт воевать и предпочли вместо этого свергнуть царя). Тот же политический сценарий реализовался и после поражения в Холодной войне – Перестройка, затем распад СССР.
И вот ныне проиграна очередная сверхдержавная война – газово-нефтяная. Проиграна вчистую. Без шансов на реванш. Именно поэтому и повисло в воздухе ощущение того, что системный политический кризис, как говорится, «подкрался незаметно» и что краеугольный камень властной пирамиды, утратившей былую легитимность, будет в ближайшее время политически демонтирован.
Как именно это может произойти – «сверху», «снизу», «сбоку» или комбинированным походом всей «национал-предательской Антанты» (что вероятнее) – не так уж важно. Пока что ясно одно – никакого целенаправленного действия со стороны давно прикормленной и кастрированной Кремлём т.н. оппозиции ждать не приходится. Следовательно, если российское общество в какой-то момент ощутит непреодолимую потребность сменить политический дизайн «на самом верху», эта потребность будет удовлетворена без лидерской помощи как думцев, так и околодумцев. К слову, такое уже бывало. Например, в истории с т.н. монетизационным бунтом 2005 года.
Когда нечто подобное может произойти? Вероятно, тогда, когда ценовые последствия нынешнего рублёвого обвала проявятся в полный рост. То есть, весной-летом следующего года.
Но если это и впрямь случится, что будет дальше?
На эту тему нынче слышны по большей части алармистские всхлипы и восклики: «война всех против всех!», «русский фашизм!», «нашествие Шариковых!». «ядерная кнопка!..» и т.д. Думаю, однако, что случится нечто гораздо менее мультсериальное и эсхатологичное.
Рискну сразу заявить: независимо от того, кто окажется во главе «временного правительства», - кто-то из «бывших» или кто-то из «не бывших» - первым же пунктом новой повестки дня новой власти окажутся выборы. Причем не только президентские, но и думские, и – самое главное - региональные. Само собой, выборы эти будут свободными и честными, какими они были, например, в начале 1990-х гг.
Отличие от «начала 1990-х», однако, будет заключаться в том, что если тогда на смену одной президентской вертикали (горбачевской) шла другая (ельцинская), то сегодня в итоге ухода Путина президентская вертикаль исчезнет по факту. И даже если «старые кремлевские политтехнололи» захотят срочно разыграть карту «своего кандидата» (условно говоря – какого-нибудь Прохорова или Навального), и даже если этот «агент Кремля» сможет победить на президентских выборах, - у него не будет даже десятой доли той весьма условной власти, которая есть сегодня у президента Порошенко в Украине. Этот «последний российский самодержец», едва избравшись, сам будет рад разделить власть за «политически неуправляемую ситуацию» с парламентом. И потому, скорее всего, первым делом новоизбранной российской власти станет осуществление той самой политической реформы, о которой говорится уже очень давно и которая должна будет приблизить Россию к парламентско-республиканским стандартам Европы.
Новая российская политическая реальность будет представлять собой океан пробуждающихся региональных амбиций, которые были жестко задавлены на протяжении последних десятилетий и которые в условиях падения полицейской вертикали обнаружат себя еще более активно, чем это происходило в начале 1990-х. Более активно, потому что тогда экономическая модель страны была еще заточена под централизованное плановое хозяйство и это заставляло регионалов «умерять сепаратистский пыл», а сейчас большинство российских регионов, в общем, прекрасно представляют, как им сподручнее жить и процветать без указующего кремлевского перста.
Уже сегодня – особенно после недавних трагических событий в Грозном - кажется ясным, что первой и наиболее радикальной регионалистской проблемой, с которой столкнется Россия без Путина, это будет пробудившийся Кавказ. Сценарий мирного урегулирования российско-кавказского кризиса станет «модельным» для Татарстана, Башкирии, Якутии, Бурятии, Тывы и других национальных республик, политически «придавленных» на протяжении последних полутора десятилетий. Глядя на этот процесс, о своих также ущемленных центром интересах вновь, как и в 1990-е годы, заговорят Сибирь и другие русскоязычные регионы РФ.
Таким образом, на фоне превращения России из президентской унитарной республики – в парламентскую федерацию (а то и конфедерацию), произойдёт фактический демонтаж империи.
Хорошо это или плохо – пусть каждый житель России решает сам. Но знать о том, что, скорее всего, будет в том случае, если Путин уйдёт, мне кажется – сегодня не мене важно, чем судорожно метаться по супермаркетам, сбрасывая в никуда «горящие рубли»...
Даниил Коцюбинский
Публикация в "Новой газете" - http://novayagazeta.spb.ru/articles/9385/
И потому самое время отвлечься от зашкаливающих эмоций и по возможности спокойно порассуждать. Во-первых, о том, до какой степени вероятен скорый уход Владимира Путина с поста нацлидера. А во-вторых, о том, что же «будет с родиной и с нами», если это всё же случится.
Тот факт, что Владимир Путин политически сдулся, вытекает разумеется, не из обвала рубля как такового. В конце концов, нет таких экономических невзгод, которые не могли бы перетерпеть неунывающие российские граждане. Дело вообще не в деньгах и не в экономике. Дело в политике. Дело в том, что Путин проиграл ту войну, которую сам же в своё время объявил и на которой был основан весь его имперско-реставрационный проект. Он проиграл войну в углеводородное сверхедержавие.
Здесь надо пояснить, что ген «противостояния всему миру» заложен в российскую государственность изначально, еще со времён Золотой Орды и «Москвы – Третьего Рима». И всякий раз, когда очередная модель свердержавного проекта давала осечку, Россия вступала в ту самую «полосу турбулентности», о которой, вполне в духе «оговорки по Фрейду», недавно упомянул пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.
Причем последние 150 лет последствия таких «осечек» - были неизменны: сперва либерализация, потом имперский распад. Так было после поражения России в Крымской войне: сперва реформы, потом рост революционных настроений. Правда, распад империи тогда удалось остановить ценой усмирения очередного польского восстания, но политический кризис государства всё равно продолжил неуклонно развиваться. Так было и после поражения в Русско-Японской войне – опять реформы, опять рост революционного натиска и центробежных сил. То же случилось и после поражения в Первой мировой (поражения в том смысле, что солдаты не хотели больше ехать на фронт воевать и предпочли вместо этого свергнуть царя). Тот же политический сценарий реализовался и после поражения в Холодной войне – Перестройка, затем распад СССР.
И вот ныне проиграна очередная сверхдержавная война – газово-нефтяная. Проиграна вчистую. Без шансов на реванш. Именно поэтому и повисло в воздухе ощущение того, что системный политический кризис, как говорится, «подкрался незаметно» и что краеугольный камень властной пирамиды, утратившей былую легитимность, будет в ближайшее время политически демонтирован.
Как именно это может произойти – «сверху», «снизу», «сбоку» или комбинированным походом всей «национал-предательской Антанты» (что вероятнее) – не так уж важно. Пока что ясно одно – никакого целенаправленного действия со стороны давно прикормленной и кастрированной Кремлём т.н. оппозиции ждать не приходится. Следовательно, если российское общество в какой-то момент ощутит непреодолимую потребность сменить политический дизайн «на самом верху», эта потребность будет удовлетворена без лидерской помощи как думцев, так и околодумцев. К слову, такое уже бывало. Например, в истории с т.н. монетизационным бунтом 2005 года.
Когда нечто подобное может произойти? Вероятно, тогда, когда ценовые последствия нынешнего рублёвого обвала проявятся в полный рост. То есть, весной-летом следующего года.
Но если это и впрямь случится, что будет дальше?
На эту тему нынче слышны по большей части алармистские всхлипы и восклики: «война всех против всех!», «русский фашизм!», «нашествие Шариковых!». «ядерная кнопка!..» и т.д. Думаю, однако, что случится нечто гораздо менее мультсериальное и эсхатологичное.
Рискну сразу заявить: независимо от того, кто окажется во главе «временного правительства», - кто-то из «бывших» или кто-то из «не бывших» - первым же пунктом новой повестки дня новой власти окажутся выборы. Причем не только президентские, но и думские, и – самое главное - региональные. Само собой, выборы эти будут свободными и честными, какими они были, например, в начале 1990-х гг.
Отличие от «начала 1990-х», однако, будет заключаться в том, что если тогда на смену одной президентской вертикали (горбачевской) шла другая (ельцинская), то сегодня в итоге ухода Путина президентская вертикаль исчезнет по факту. И даже если «старые кремлевские политтехнололи» захотят срочно разыграть карту «своего кандидата» (условно говоря – какого-нибудь Прохорова или Навального), и даже если этот «агент Кремля» сможет победить на президентских выборах, - у него не будет даже десятой доли той весьма условной власти, которая есть сегодня у президента Порошенко в Украине. Этот «последний российский самодержец», едва избравшись, сам будет рад разделить власть за «политически неуправляемую ситуацию» с парламентом. И потому, скорее всего, первым делом новоизбранной российской власти станет осуществление той самой политической реформы, о которой говорится уже очень давно и которая должна будет приблизить Россию к парламентско-республиканским стандартам Европы.
Новая российская политическая реальность будет представлять собой океан пробуждающихся региональных амбиций, которые были жестко задавлены на протяжении последних десятилетий и которые в условиях падения полицейской вертикали обнаружат себя еще более активно, чем это происходило в начале 1990-х. Более активно, потому что тогда экономическая модель страны была еще заточена под централизованное плановое хозяйство и это заставляло регионалов «умерять сепаратистский пыл», а сейчас большинство российских регионов, в общем, прекрасно представляют, как им сподручнее жить и процветать без указующего кремлевского перста.
Уже сегодня – особенно после недавних трагических событий в Грозном - кажется ясным, что первой и наиболее радикальной регионалистской проблемой, с которой столкнется Россия без Путина, это будет пробудившийся Кавказ. Сценарий мирного урегулирования российско-кавказского кризиса станет «модельным» для Татарстана, Башкирии, Якутии, Бурятии, Тывы и других национальных республик, политически «придавленных» на протяжении последних полутора десятилетий. Глядя на этот процесс, о своих также ущемленных центром интересах вновь, как и в 1990-е годы, заговорят Сибирь и другие русскоязычные регионы РФ.
Таким образом, на фоне превращения России из президентской унитарной республики – в парламентскую федерацию (а то и конфедерацию), произойдёт фактический демонтаж империи.
Хорошо это или плохо – пусть каждый житель России решает сам. Но знать о том, что, скорее всего, будет в том случае, если Путин уйдёт, мне кажется – сегодня не мене важно, чем судорожно метаться по супермаркетам, сбрасывая в никуда «горящие рубли»...
Даниил Коцюбинский
Публикация в "Новой газете" - http://novayagazeta.spb.ru/articles/9385/