pups_alik

pups_alik

Оригинал взят у

bumblebeat в Украина-Россия: исторический разрыв. Страх и ужас первого лица. Окончание

Оригинал взят у

systemity в Украина-Россия: исторический разрыв. Страх и ужас первого лица. Окончание

Украина-Россия: исторический разрыв. Страх и ужас первого лица. Окончание

ВЛАДИМИР НАДЕИН
16 ЯНВАРЯ 2015 г.

В годы расцвета ныне блёклой «Литературной газеты» едва ли не самым ярким её пером был Аркадий Ваксберг, юрист по первой профессии. После перестройки он поселился в Париже, где часто встречался с Анатолием Собчаком. После загадочной смерти бывшего мэра Петербурга Ваксберг выпустил книгу «Лаборатория ядов», в которой доказывал, что речь шла о политическом убийстве, связанном с предвыборной президентской кампанией 2000 года, когда Путин впервые стал президентом России.

«Прямых улик нет, — писал Ваксберг, объясняя стоки своих подозрений, — но у нас принято считать доказательствами в общественном мнении почему-то только прямые улики, что категорически противоречит теории судебных доказательств и вообще теории криминалистики. Совокупность косвенных улик так же доказательна, если смыкается одно звено с другим, как и прямые улики. В противном случае преступников нельзя было бы судить, 90% преступников, как говорил Кони, ушли бы тогда от ответа, если бы косвенные доказательства не имели такой же доказательной силы».

«Я только остерегаюсь (не из страха какого-то, а просто ради точности и верности криминалистике) высказывать предположение, кто конкретно мог быть заказчиком и исполнителем, — писал далее Ваксберг. — Но то, что это не случайная смерть, не смерть от сердечной недостаточности, я в этом ни на минуту не сомневаюсь».

Ту же убежденность высказывала вдова Собчака Людмила Нарусова вскоре после того, как её попросили из кресла Совете Федерации РФ.

— Людмила Борисовна, извините, что спрашиваю, — говорит корреспондент «Новой газеты». — После смерти вашего супруга вы провели независимую экспертизу, которая подтвердила вашу версию, что это была насильственная смерть.

—Официально Собчак умер от остановки сердца. Это был не инфаркт. Рубцы на сердце были старые, от того инфаркта, который он перенес в 97-м году. А почему остановилось сердце, это уже вопрос.

— Вы знаете, почему?

— Я знаю, почему, но говорить об этом, я думаю, не стоит.

— Вы боитесь?

— Я не за себя боюсь.

— За Ксению?

— Естественно. Я вижу, на что способны люди, которые не хотят слышать слова правды. Но все эти документы хранятся за рубежом, в сейфе, поэтому даже если со мной что-то случится, они есть.

— Эти люди во власти сейчас?

— Часть из них во власти.

— А зачем им надо было убрать Собчака?

— Я бы не хотела об этом говорить. Именно потому, что после его смерти стали лететь комья грязи…Могу вам больше сказать. Человек, который первый увидел мертвого Собчака в Калининграде и который очень много мне рассказал о том, что там произошло, — это Шабтай Калманович, который несколько лет назад был убит в машине при очень странных обстоятельствах. А Шабтай был человеком очень опытным…

«Эти документы» — это какие? Кто из людей во власти может их опасаться? И кого, кроме Путина, надлежит опасаться вдове и дочери того, кто был главным благодетелем нынешнего диктатора? Какое «что-то» может случиться с благополучной дамой, два десятилетия витавшей в высших сферах Российской Федерации? Аркадий Ваксберг умер в Париже, но сыщется ли исследователь такого же класса, который напишет о загадочной гибели Шабтая Калмановича — богача, мецената, еврея, отсидевшего в израильской тюрьме за шпионаж в пользу России?

По большой книге, и, скорее всего, не по одной, следовало бы издать и про каждого из обширного путинского мартиролога. Генералы Лев Рохлин и Александр Лебедь; политики Галина Старовойтова, Михаил Маневич, Сергей Юшенков; журналисты Юрий Щекочихин, Артем Боровик, Анна Политковская; беглые олигархи Борис Березовский и Бадри Патаркацишвили; беглый же гэбэшник Александр Литвиненко. Люди разные, гибли по-разному. Роднит их две черты. Первая: они или являли собою угрозу власти Путина, или, при иных поворотах, могли её представлять. Вторая: смерть их расследовалась крайне поверхностно и неубедительно для общественного мнения.

Хотя историки современности вряд ли назовут этот список полным, его тоже вполне достаточно, чтобы подозреваемого в причастности, как только он лишится особых державных привилегий, немедленно препроводили в тюрьму. А если к этим деяниям мы мысленно прибавим взрывы в Москве и рязанский гексоген, гибель сотен невинных людей в театре на Дубровке, в школе Беслана, странные войны с Чечней (вторая), с Грузией и Украиной, то становится предельно ясно: у нынешнего повелителя России есть только один шанс избежать серьезного уголовного преследования. Именно: навсегда, то есть до последнего своего дыхания, оставаться верховным повелителем страны.

Это не так сложно, как кажется. Вот уже более десяти лет в стране нет ни единого государственного института, который был бы в силах противостоять любому решению Путина, совершенно независимо от нелепости или бесчеловечности этого решения. Парламент, Верховный суд, СМИ не годятся даже на роль декорации. Выборы, как голые пятки: смешно, пока щекочут. Правительство перепугано, отчего кажется еще бестолковее, нежели оно есть. Пожизненному правлению Путина остались лишь две реальные угрозы: дворцовый переворот и марш протеста числом в треть Москвы.

Мания преследования — профессиональная болезнь диктаторов. Сталин, как слепой, прошел мимо опешившего Хрущева, топча розы и бормоча: «Я пропащий человек, я никому не верю». Гитлер внезапно для всех ломал расписания своих поездок. Мао десятилетиями не казал носа из Запретного города.

Путин уже давно знаменит в подлунном мире как непревзойденный лжец. Но спецслужбы планеты знают, что он также и фантастический трус. Его ужас перед покушениями превосходит все мыслимые границы. Он никогда не отщипнет и крохи хлеб-соли в самом гостеприимном аэропорту. На банкетах не прикоснется к бокалу губами. Чтобы запутать мстительных злодеев, он опаздывает ко всем, включая папу Римского и британскую королеву. По пути в Аргентину делает внезапную, никому не нужную посадку в Никарагуа, лишь бы сменить утвержденный маршрут. Для своего Рождества выбирает по наитию мелкие захолустные церкви, лучше с приютскими детьми, которых легко обыскать. На свою инаугурацию едет по пустой Москве.

И так далее.

Николо Макиавелли, хоть и современник Ивана Грозного, правильно завещал государям никому не передоверять охрану своей особы. Правда, в Европе короли давно ездят на велосипедах, а президенты обходятся парой охранников. Но это в Европе. А у нас Путин, внутри огромного кортежа, на страшной скорости, под вой сирен утверждает незыблемость средневековых традиций. И еще успевает оглядываться по сторонам.

А вот Украину чуть не проглядел. Может, если бы не мертвый Каддафи с черной дырой в страшном лице, не белые ленты обнаглевших бандерлогов да озверевший планктон Болотной, голоштанной Украине так и удалось бы беспрепятственно прошмыгнуть в Европу. И это, теперь ясно, была бы большая беда. Даже Болгария с Румынией, уж на что нищие приживалы покойного социалистического лагеря, а тоже прихорашиваются и кокетничают, попав в Европу.

Благополучная Украина, со своими 45 миллионами населения, с необъятными черноземами и глубоководными незамерзающими портами, с европейским парламентом, честными судами и свободной прессой, с демократически избранными президентами и усмиренной коррупцией, представляла бы собою страшную угрозу Путину. Победоносный Майдан — это хуже войны, хуже дворцового переворота, хуже всего, что может нарисовать воображение маленького человека, по дикой, невероятной случайности оседлавшего пусть и глуповатую, но всё же очень большую страну.

Мануэль Хосе Баррозу ошибся. На его глазах Россия из преуспевающей, ядреной молодицы за неполный год превратилась в согбенную вздорную старуху. По своей воле. Португалец Баррозу в шоке, американец Обама изумлен, немка Меркель в отчаянии. Разрушение послевоенного мироустройства, конец европейскому торговому партнерству, гибель многих тысяч украинцев и россиян, жуткое падение уровня жизни обеих стран, отвесное пике рубля и гривны — ну, должны же быть у этих катастрофических перемен хоть какие-то серьезные, вызывающие доверие причины. Настоящие, не надуманные. Ведь нельзя же истреблять соседей и себя только потому, что некогда на выжженном солнцем полуострове какой-то немытый днепровский князь, происхождения скандинавского и нам, кстати, седьмая вода на киселе, впервые осенил себя святым крестом. Вон и сам Путин, как известно, прервав безупречный партийный стаж, крестился в водах библейской реки Иордан. Ну и что? Значит ли это, что пройдет еще 1100 лет и отдаленные потомки Российской Федерации на этом основании получат законное право отторгнуть у Израиля пол-Самарии, а в город Хайфу запустят очередного Гиркина-Стрелкова? Ведь это же бред, ну, просто чистое помешательство!

А уж Советский Союз Путину и вовсе ни к чему. Чем памятен Советский Союз безвестному сотруднику КГБ? Генеральские тычки, протоколы на интеллигентных диссидентов, тоска гарнизонных интриг и — венцом карьерных успехов — дрезденское пиво. Вся его дивная, сказочная жизнь только началась с падением Берлинской стены.

Португалец Баррозу, который, отслужив главой Европы, вышел на пенсию, так никого и не убив, не отравив, не посадив в тюрьму по своему хотению, вряд ли в состоянии понять, что есть чувства куда сильнее тоски по сгинувшему общественному строю. Это страх. Не контролируемый разумом ужас, когда ноги вдруг становятся ватными, а виски покрывает леденящая испарина. Так бывает, когда кому-то, кто приказал взорвать дома на Гурьянова, вдруг ни с того, ни с сего приснится Майдан.

Впрочем, ни с чего Майдан не приснится. В этой простой истине заложены причины глубинного взаимного непонимания между Путиным и прочим миром, ему не подчиненным. Ни один серьезный эксперт не предсказал, что Путин нападет на Украину. Слишком очевидны и бесспорны были резоны, что это позорно, гадко и очень опасно. «Ну, не враг же он сам себе!» — со снисходительной улыбкой откликались эксперты, с налёту, без обсуждения исключая такой исход.

Но это свершилось. Мания преследования, поселившаяся в существе одного ловкого человека, стала генеральной линией внутренней и внешней политики драчливой и неопрятной российской державы. Отпечаток неодолимого страха на первом лице будет все чаще отзываться провалами нашей экономики, бессмысленной болтовней дипломатии, растущими тюремными сроками и ударами исподтишка наших славных Вооруженных сил.

А может, и ударами в открытую. Может, даже с применением ядерного оружия, как не раз грозил неназванным супостатам начальник нашего Генерального штаба. Эти варианты, продиктованные безумием, не стоит рассматривать хотя бы ввиду их полной алогичности и непредсказуемости.

Но даже самый благостный из возможных вариантов полон неизъяснимой горечи. Вряд ли Крым навсегда «вернулся в родную гавань», как тешат себя мечтами крымнашевцы. Но что Украина ушла в Европу, навсегда оторвавшись от материкового «русского мира» — это факт.

Чем этот факт грозит России? Как изменится жизнь Украины? И что уместнее говорить двум некогда братским народам — «до свидания» или «прощай»?

В отличие от действий, продиктованных ужасом первого лица, отношения двух соседних народов поддаются обоснованным прогнозам. И в этом мы с вами вскоре убедимся.