Самое странное в жизни Алексея Навального — то, что он до сих пор ходит по улицам Москвы. Вот что случилось с другими людьми, которые в 2011 и 2012 годах возглавили протесты в России. Либерал Борис Немцов убит недалеко от Кремля в феврале прошлого года. Левый радикал Сергей Удальцов находится в тюрьме, где он отбывает наказание сроком в четыре с половиной года якобы за покушение на свержение государственного строя в России. Ставший политиком шахматный чемпион Гарри Каспаров живет в эмиграции, как и многие другие. Между тем, Навальный остается в Москве и открыто руководит несколькими политическими проектами, а его Фонд борьбы с коррупцией недавно обнародовал результаты своего самого крупного разоблачительного расследования.

Безусловно, российское государство пытается остановить Навального, но добилось оно только того, что он еще больше стал свободным человеком в самом глубоком смысле этого слова. Два с половиной года назад Навальный предстал перед судом по очень странному обвинению в хищениях. Его обвинили в том, что он, будучи бесплатным консультантом либерального губернатора Кировской области, организовал кражу леса у государственной компании, причинив ей ущерб на миллион долларов. Если обвинение сбивает с толку, то это из-за того, что и само дело было очень путаным и невразумительным. Подобно нефтяному магнату Михаилу Ходорковскому, которого осудили за кражу нефти у своей собственной компании, Навального обвинили в том, что в высшей степени невозможно и абсурдно. Государство не сумело даже доказать факт пропажи денег, не говоря уже о виновности Навального. В июле 2013 года его приговорили к пяти годам лишения свободы. Уже через два часа после вынесения приговора в центре Москвы на митинг протеста собралось десять тысяч человек. На протяжении нескольких часов они отказывались расходиться. Протест был несанкционированным, и поэтому любому из его участников грозил арест, крупный штраф или даже тюремный срок. В России с 1991 года не случалось такого, чтобы столь значительное количество людей проявило готовность пойти на такой риск. Обычно на несанкционированные протесты собирается не более пары сотен людей. На следующее утро Навального освободили.

С правовой точки зрения такой шаг был невозможен, поскольку адвокаты Навального еще не подали апелляцию. Следуя какой-то неизвестной процедуре, прокуратура попросила изменить приговор Навальному. Это говорит о том, что начальство в Москве потребовало от прокурора, а затем и от суда изменить свое решение. После освобождения Навальный ночным поездом выехал в Москву, где его на вокзале встретили сотни сторонников.

«Какой ответ от Чайки! — написал Навальный в Твиттере. — Я очень доволен. Парень сам все признал».

На следующий день дорожная полиция остановила на окраине Москвы автомобиль, в котором ехали члены команды Навального. Полицейский спросил, что они здесь делают. Проинструктированные Навальным, они с радостью ответили на этот вопрос, сказав, что фотографировали дом, который, по их мнению, принадлежит одному из друзей Чайки. Затем, в соответствии с выработавшейся привычкой, они предложили полицейскому выписать им штраф. Когда тот сказал, что у него нет для этого оснований, группа Навального уехала. После этого Навальный разместил в онлайне еще одно разъяснение по поводу расследования, оформив его в виде письменного ответа ГИБДД.

39-летний Навальный обрел вес и популярность около пяти лет назад. Будучи молодым юристом, он в начале 2000-х активно работал в либеральной политической партии, когда в России еще были настоящие политические партии. За исключением пары скандалов, когда коллеги по партии осудили Навального за националистические взгляды, и когда он какое-то время выступал за введение права на ношение оружия, этот человек не участвовал ни в каких резонансных событиях. Все изменилось, когда он в одиночку начал свой крестовый поход. В 2008 году он потратил около 10 тысяч долларов на покупку крошечных долей в ряде крупнейших российских компаний, а затем начал бороться за доступ к информации об этих компаниях на правах их акционера. Навальный опубликовал в своем блоге острый критический материал о крупнейшем российском аэропорте Шереметьево, где он работал в качестве консультанта по вопросам реформирования. Он в течение года состоял в совете директоров российской авиакомпании «Аэрофлот». В 2010 году газета «Коммерсант», являвшаяся в то время ведущим российским изданием, провела опрос о гипотетических выборах мэра Москвы. Навальный по результатам опроса уверенно победил, набрав 45%. Примерно в то же время он приступил к работе, которая сделала его самым опасным врагом Кремля. Навальный стал изучать открытую информацию, документируя факты крупномасштабной коррупции. То, что начиналось как индивидуальный блог, превратилось в фонд с общественным финансированием, в котором работают около 30 штатных сотрудников и тысячи добровольных помощников. Эта работа положила начало преследованиям Навального и протестам в его защиту.

Видимо, страх перед новыми протестами заставил власти согласиться на участие Навального в выборах московского мэра в 2013 году, когда ему был отменен тюремный приговор. В России выборы бывают нечасто: обе палаты парламента практически назначаются, как и большинство региональных губернаторов. Некоторые мэрии и законодательные органы ряда городов порой проводят нечто вроде выборов. Выборы мэра в Москве в 2013 году были первые за 10 лет. У Навального был ограниченный доступ к средствам массовой информации, а действующий мэр, назначенец Путина, не снизошел до дебатов с ним. И тем не менее, в ходе сентябрьских выборов Навальный пришел вторым из шести кандидатов, набрав 27% голосов. Спустя два месяца московский суд наложил арест на активы Навального в связи с новым делом. На сей раз Навального и его брата Олега обвинили в обмане ряда клиентов компании грузовых перевозок, которую Алексей помог создать своему брату в 2008 году. Навального поместили под домашний арест.

Домашний арест стал весьма эффективным средством затыкания ртов оппозиционным активистам. Радикал Удальцов и некоторые другие антипутинские активисты находились под домашним арестом по нескольку месяцев и даже лет. Условия домашнего ареста в России обычно предусматривают, что арестованный не может поддерживать никаких контактов с внешним миром. Никаких гостей, телефона, интернета. Иными словами, домашний арест означает молчание. Он также означает огромные трудности и лишения, ибо находящийся под арестом не может зарабатывать себе на жизнь. Тем не менее, россияне обычно не протестуют против помещения людей под домашний арест, так как эта мера несомненно гуманнее, чем российская тюрьма. Но по отношению к Навальному домашний арест оказался не столь эффективен, как в случае с другими активистами: его антикоррупционная сеть продолжила свою работу, проводя расследования по открытым источникам, а кто-то стал обновлять блог Навального.

Навальный находился под домашним арестом год, пока суд слушал дело о мошенничестве в компании грузовых перевозок. Никто из числа предполагаемых жертв не показал, что считает себя обманутым. Представители самого крупного клиента компании, «Ив Роше», даже заявили, что их сотрудничество принесло выгоду. (Обвинение утверждало, что «Ив Роше» понесла убытки на 26 миллионов рублей, что на тот момент составляло около миллиона долларов.) Тем не менее, суд признал братьев виновными.

Чтение приговора было запланировано на январь 2015 года, но затем его поспешно перенесли на 30 декабря 2014 года, когда Москва практически пустеет на период новогодних праздников. Таким образом, протесты и освещение в СМИ были крайне маловероятны. Суд приговорил Олега Навального к трем с половиной годам лишения свободы, а Алексей получил такой же срок, но условно, причем с сохранением домашнего ареста. Приговор имел целью усмирить Алексея и более эффективно заткнуть ему рот, потому что его брат стал своего рода заложником. Вместе с тем, он был нацелен на предотвращение протестов. «Психологически они все хорошо рассчитали, — сказал мне Алексей год спустя. — Я всегда думал, что посадят меня. Была также вероятность, что мы оба попадем в тюрьму. Но мне и в голову не могло прийти, что посадят одного Олега. Им удалось нарушить мое внутреннее равновесие».

Взятие заложников — это давняя советская традиция. Сталинские узники подписывали признательные показания, когда следователи грозили причинить вред их семьям. Один из наименее доверенных союзников Сталина Вячеслав Молотов был вынужден развестись с женой, когда увидел, что она арестована и сослана в Казахстан. Великий российский социолог Юрий Левада считал, что институт, который он называл «коллективным захватом заложников», являлся ключевым элементом советской системы. Любое неверное действие — неосторожное замечание или подпись под письмом в поддержку диссидента — вело к серьезным последствиям не только для самого нарушителя, но и для его семьи, друзей и коллег по работе. Из-за этого у людей вырабатывалась пассивность и страх, но не только это. Большинство граждан сами становились проводниками такого порядка: они призывали друзей, родственников и коллег к послушанию и конформизму из страха получить наказание за прегрешения других.

Иными словами, Алексея Навального начали шантажировать. Он снова оказался в невероятной с точки зрения права ситуации. В российском законе домашний арест не предусмотрен в качестве меры наказания, и человек может находиться под домашним арестом только в ожидании суда. Приговорить человека к домашнему аресту нельзя. Все прочие активисты, которым мерой домашнего ареста удалось заткнуть рот, находятся под судом или ждут его. В итоге получается так, что их отправляют в тюрьму, а публика этого не замечает, так как об этих людях длительное время ничего не слышно. Но Навальный как юрист знал, что его приговор незаконен. Поэтому спустя три часа после того, как сотрудники службы исполнения наказаний год назад в день вынесения приговора привезли его домой, он покинул свою квартиру, чтобы принять участие в протесте против приговора, вынесенного ему и его брату. Его задержали в дороге и отвезли домой, где у двери квартиры был выставлен пост из пяти полицейских. Навальный думал пять дней, рассматривая разные варианты действий — свои и полиции. С одной стороны, у полицейских не было никакого законного права задерживать его или удерживать в квартире. Но с другой, могло произойти худшее, поскольку нельзя было исключать то, что его отправят в тюрьму, с чем он практически смирился за те месяцы, пока ждал вынесения приговора. Навальный решил действовать так, будто в стране существует власть закона. Он взял кусачки и с их помощью снял прикрепленный к его ноге браслет слежения. Затем он написал об этом в своем блоге.

Навальный начал выходить из дома. Сотрудники службы исполнения наказаний ходили за ним до магазина и до места работы. Они просили его вернуться домой. Но он продолжал поступать по-своему, занимаясь своими делами. Чтобы всем было удобнее, Навальный выделил в офисе своего фонда отдельный стол для полицейских, и на протяжении нескольких недель они сидели там весь рабочий день. По его словам, прошел ровно месяц с момента вынесения приговора, и полиция сдалась. По его мнению, никто просто не смог получить никаких внятных указаний сверху. «Очевидно, что Путин лично принимает решения о моей судьбе, — сказал Алексей. — Он часто так поступает по самым разным вопросам, персонально принимая множество решений в России». Путин самолично, и возможно, в единственном числе принимает решения о войнах в Сирии и на Украине, о международных санкциях и конфликтах, о самолетах, которым суждено взлететь или быть подбитыми. «Количество людей, ждущих своей очереди, чтобы получить путинское решение, настолько велико, что человеку, у которого в руках папка с фамилией Навальный, приходится очень долго ждать».

За год, прошедший с тех пор, как он снял с лодыжки следящий браслет, Навальный усовершенствовал свое умение жить в России как в нормальной стране. Сотрудники фонда последовали его примеру, ярким показателем чего стала их декабрьская встреча с ГИБДД. Его сторонники относятся к полиции так, будто она действительно действует по закону, и отвечают на вопросы так, будто они заданы искренне и всерьез. Такой подход зарядил работу Навального новой энергией, дав ей своего рода духовный стержень. Расследования проводятся и представляются так, будто вскрытые ими факты коррупции не безнадежно очевидны. Когда такие правила наивной нормальности применяются в России, возможности кажутся безграничными. Поэтому список проектов на доске в офисе у Навального стал очень и очень длинным.

Навальный попросил меня не писать о некоторых проектах, потому что пока хочет сохранить их в тайне. Но есть один, который не является секретом. «Московская недвижимость», — гласит одна строка на доске.

«Взгляните, — говорит Навальный, протягивая руку к окну. — Видите все эти закрытые в последние годы НИИ?» В основном это обветшавшие многоэтажки из стекла и бетона постройки семидесятых годов, расположившиеся между жилыми кварталами. Технически почти все это муниципальная собственность. «Все площади в этих зданиях сдаются в аренду, — продолжает он. — Имена арендаторов и договоры аренды общедоступны. Но давайте сравним цены, которые они платят, и мы увидим стократную разницу. Затем мы прослеживаем связи, позволяющие отдельным людям платить по семь долларов в год за квадратный метр, хотя офис рядом стоит 700 долларов за квадратный метр».

«Цензура», — гласит друга строчка на доске. «Цензура незаконна, — объясняет Навальный. — Против нее существует закон. Но даже работающие на государственные телеканалы журналисты говорят, что существуют так называемые черные списки, с которыми им приходится считаться». Есть списки людей, которых нельзя пускать на государственное телевидение, и в них фигурируют многие антипутинские активисты и журналисты. «Поэтому мы хотим, чтобы некоторые известные журналисты подали в суд против такой практики, так как она преступна. Мы намерены потребовать, чтобы государственные телеканалы освещали наше расследование дела Чайки, поскольку закон гласит, что темы, представляющие общественный интерес и вызывающие резонанс в обществе, необходимо освещать. Если за первые три дня фильм на YouTube посмотрели два миллиона, то он явно вызывает общественный интерес. Поэтому мы будем обращаться в суд». Иными словами, Навальный со своими людьми будет действовать так, будто закон в стране что-то значит, а суды могут что-то сделать.

В углу белой доски торчат клочки бумаги размером с визитную карточку. Это копии идентификационной карточки, которую Олег Навальный должен прикалывать к своей арестантской робе. Там есть его фотография, фамилия и номер лагерного отряда. «Я называю это „эволюцией заключенного“, — говорит Алексей. — Посмотрите, как он изменился за год». Олег, которому 32 года, похудел, но возмужал, что заметно на фотографии. Теперь он уже не похож на того мальчика, каким появился в суде. Он отпустил усы. Он также набрал умопомрачительное количество нарушений — 17, что позволило тюремному начальству посадить его в карцер, лишить права на телефонные звонки и получение посылок с едой, которые очень важны для выживания заключенных. Последняя новость состоит в том, что колония создала для Олега некий супер-режим одиночного заключения, освободив соседние с ним камеры. Сделано это было для того, чтобы исключить любую возможность общения. Иными словами, заложника подвергают пыткам.

Алексей Навальный в ответ отвергает любые мысли о заложничестве. «Что я должен делать, прекратить свою деятельность?— спрашивает он во время моего прихода. — Это невозможно». Он решил действовать так, как будто у всех, в том числе, у Олега, есть свобода воли. «Когда Олегу вынесли приговор, он сказал, чтобы я даже думать не смел о прекращении своей деятельности». Да и прекращать начатые фондом расследования нецелесообразно — ведь в них участвуют десятки штатных и сотни или даже тысячи добровольных помощников. Постоянное присутствие Навального в интернете это тоже результат групповых усилий. «Навальный давно уже превратился в коллективную силу», — говорит он. Такой подход лишил эмоциональной силы новости о том, как поступают с его братом. «Я это понимаю. Это сигнал для меня», — говорит он.

Реакция властей пока понятна, хотя особым воображением она не отличается. Они берут все больше заложников. Все до единого сотрудники фонда Навального побывали на допросах. Как минимум два самых известных активиста из фонда уехали за границу, так как в России им предъявлены обвинения в совершении преступлений. Леонид Волков, который возглавлял штаб Навального на выборах мэра, после выборов полтора года прожил в Люксембурге, где он работал руководителем фирмы информационных технологий, а потом решил вернуться на родину, чтобы снова присоединиться к борьбе. Сейчас против него выдвинуты обвинения, грозящие максимальным тюремным сроком в шесть лет. Его обвиняют в том, что он пытался выхватить микрофон из рук репортера одного таблоида, и тем самым «воспрепятствовал работе журналиста». В России это считается преступлением, хотя такие дела возбуждаются крайне редко.

Я поговорила с Волковым на следующий день после того, как он вернулся с допроса в городе Новосибирске, где ему предъявлено обвинение, и где он со временем предстанет перед судом. «Смысл этого дела не в том, чтобы сделать из меня заложника № 2, — сказал он. — Смысл в том, чтобы снова вынудить меня покинуть страну. Им не нравится то, что я вернулся». Наверное, Волков прав: его не стали лишать свободы в ожидании суда, что весьма необычно при предъявлении таких обвинений. У него даже не стали отбирать паспорт, что по сути дела неслыханно. Практически это настойчивое предложение покинуть страну. «Я уже пробовал, и мне не понравилось», — сказал Волков. Он также заметил, что российские суды почти всегда выносят обвинительные приговоры, так что и ему тоже такой приговор фактически гарантирован. «Но я оптимист, и я верю в то, что мы делаем», — заявил он.

Кремлю нечего взять у Навального, кроме заложников. Он живет в трехкомнатной квартире советской постройки вместе с женой Юлией и двумя детьми. Единственный раз, когда Навальный хорошо зарабатывал, это тот год, что он провел в совете директоров «Аэрофлота». Всего он заработал четыре с половиной миллиона рублей (на то время это было 150 тысяч долларов, а сейчас менее половины это суммы). Навальный положил эти деньги на банковский счет, но его давно уже заморозили в рамках дела о компании грузоперевозок. Сейчас суды начали штрафовать Навального: четыре с лишним миллиона рублей в рамках дела о компании грузоперевозок, которые он сумел заплатить с огромным трудом, а еще 16 миллионов по делу о лесозаготовках, которые ему предстоит выплатить в ближайшее время. Если не начать масштабную кампанию по сбору средств, Навальный не сумеет выплатить этот штраф, и тогда судебные приставы придут к нему домой, чтобы забрать ценные и не жизненно необходимые вещи. «Догадываюсь, что они арестуют мою игровую приставку, и я не смогу закончить игру», — строит предположения Навальный. Есть и другие варианты. Приставы могут забрать стулья, количество которых превышает численный состав семьи, а также зимнюю одежду, оставив по одному пальто и шапке на человека. Когда это произойдет, Навальному действительно будет нечего терять.
http://inosmi.ru/politic/20160118/235090512.html